Нить неизбежности - Страница 12

— В свод включены только те свидетельства, истинность которых несомненна. — Епископ сделал вид, что слегка обижен. — Все они признаны отцами Церкви, и подвергать сомнению хоть одну букву — почти богохульство.

— Можете считать мой последний вопрос чистой формальностью, — поспешно сказала Дина, закрывая книгу. Прочитанный текст почти дословно отпечатался в памяти, но изложить его на бумаге стоило сразу же после окончания беседы.

— Могу считать, а могу и не считать, — задумчиво протянул епископ, с тоской глядя вслед официанту, который катил прочь столик с остатками трапезы. — Только там, в книге этой, не всё написано. Вам интересно?

— Нам крайне интересно всё, что может пролить свет на интересующее нас явление. — Дина в который раз пыталась понять, почему гость так охотно делится информацией — уж не в благодарность же за роскошный ужин.

— Отец Фрол, настоятель Пантикской обители, в своё время изучил немало документов из Всеславского Епархиального архива.

— Но ведь он, насколько нам известно, слеп.

— Отец Фрол сам по себе, как вы это называете, явление. Он рукой читает, причём может понять тексты, написанные на любом языке, даже если он ему неведом. И давайте возблагодарим Господа за то, что сей настоятель не слышит, о чём мы тут с вами беседуем и какие планы строим.

— Но мы пока никаких планов…

— А вот за этим не станет. — Епископ икнул и погладил себя по животу. — Не затем же я сюда пришёл, чтобы пищу от щедрот ваших вкушать и лясы бездельные точить. — Он сделал паузу, которая, как ему казалось, придала значительности тому, что он собирался сообщить. — А теперь самое главное… Вы ведь, поди, никак в ум не возьмёте, чего это Их Преподобие, то есть я, напросилось в казённый дом и без умолку даёт, как это у вас называется, показания.

— Признаюсь…

— Да можно и не признаваться — и так всё ясно. Нас не меньше вашего беспокоит, как это вы говорите, явление, которое на острове…

— Сето-Мегеро, — подсказала Дина.

— …и Малый Собор этим немало обеспокоен, поскольку не так уж часто Лукавый искушает нас ложными чудесами, а если искушает, значит, на что-то надеется, собака.

— Зачем же собак обижать такими сравнениям?

— Верно, прости Господи, не стоит. — Темп выступления был сбит, и епископ на несколько мгновений умолк, сосредотачиваясь. — Ну так вот… В памяти отца Фрола сохранилось письмо святого Оладия архипрестольному диакону Луке Тихому, в котором написано, что через шесть лет после исхода за Малую Тужину расстрига, богоотступник Ольгер, который длалову ересь проповедовал, явился к нему с покаянием, заявив, что ересь сию он решил от себя отринуть, и просил просветлить сердце его, дабы оно вновь приняло Господа Единого и Церковь Его. И Оладий ответил ему, что сердце своё, полное смятения, каждый только сам просветлить может, когда разум его от сует избавится. В общем, этот самый Ольгер, не найдя успокоения, всеми отвергнутый, отправился в логово поганого духа, а ещё через год инородцы, которым грамота епископская нипочём, начали потихоньку возвращаться в свои урочища, а один шаман, напившись в кабаке, проболтался, что некий бледнокудрый человек именем Ольгер вошёл в золотую хижину Длалы, дух принял жертву и тем удовлетворился. И до сих пор, кстати, тунгурские шаманы, когда камлают, рядом с Солнцем, Луной, Ветром и духами предков поминают какого-то Ольгера, который увёл с их земель бесприютного духа в невозвратные пределы. А рассказал я всё это вот к чему: если вы и хотите послать своего человека на этот остров, он, во-первых, не должен знать, что его кто-то послал, во-вторых — чтобы не осталось в этом мире ничего такого, что ему дорого, за что бы душа его цеплялась…

— А почему вы так уверены, что у нас есть именно такой человек? — Дина поймала себя на том, что повторяет вопрос генерала Снопа, адресованный недавно ей самой.

— Таких людей немало, а уж вы-то, с вашими возможностями, найдёте…

— А почему вы не хотите поставить в известность о наших планах отца Фрола? Вы же утверждаете, что лучше него в таких вещах никто не разбирается…

— А потому! Вы думаете, почему я епископ, а он всего-навсего настоятель? Он ведь и старше меня лет на тридцать, и подвижник, чем я, как бы ни хотел, похвастаться не могу, и благодать от него исходит. А потому, что уже лет триста, как в Церкви утвердилось негласное правило — подвижников, которые готовы за каждый «аз» удавиться, высоко не пускать. Таким в настоятелях самое место. Прямолинейны они, как меч архангельский, а оттого им никакое благое дело до конца довести не можно. Нам-то ведь что нужно? Чтобы человек покинул сей мир и не угодил ни в Пекло, ни в Кущи, а унёс с собою этого Длалу куда подальше — за пределы мира нашего… Нет, отец Фрол не допустил бы, чтоб душа человеческая предначертанного пути миновала. Он не допустил бы, а я вот могу…

— Ну хорошо. — Дина почувствовала лёгкое утомление от продолжительной беседы, к тому же информации для первого раза было получено уже достаточно. Теперь надо было всё обдумать и быстро, очень быстро принять единственно верное решение. Где б его взять — единственно верное… — Последний вопрос: в какой мере Малый Собор осведомлён о вашем намерении сотрудничать с нами?

— А в какой мере Тайная Канцелярия осведомлена об этой вашей, как у вас называют, операции? — Епископ едва заметно усмехнулся. — В Малом Соборе более сотни иерархов — одни из них осведомлены, другие — не очень. Разве в этом дело?

Действительно, об этом спрашивать не следовало. Малый Собор — такая же контора, такое же ведомство, как и все прочие, чиновник в рясе, по сути, ничем не отличается от чиновника в вицмундире. Теперь надо выразить надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество и встать, давая понять, что аудиенция закончена и её, полковника Тайной Канцелярии, ждут неотложные дела. Но епископ поднялся первым.